О русской попсе
– Не кажется ли тебе, что серьезная музыка медленно истекает из нашей жизни? Не будем углубляться во времена, когда Верди сапожники распевали на улицах — в моем детстве все подружки после уроков бегали в музыкалку, в школе распространяли абонементы «Классика — юным», музыка звучала по радио, телевидению, на уроках пения. Сегодня слушать классику уже не престижно...
– Это все-таки контекст российской жизни. Во всем мире престиж классической музыки растет, выходит за пределы концертных залов. Ни в одном приличном ресторане Европы ты не услышишь попсы. Только классика.
– Что там в ресторане, Вивальди в Америке называют музыкой для лифта.
– Люди достаточно богатые понимают, что культура необходима, без культуры они не уберегут свое богатство и мир погрузится в хаос. Когда «Дженерал Моторс» протежирует симфоническому оркестру — это престижно. Коммерческая попса интересует один социальный слой, точнее возраст. Она для тинейджеров.
– А наше общество инфантилизируется на глазах. Подтверждением тому — ласковомайская музыка, льющаяся на голову с утра до вечера.
– Конечно, Россия — классически инфантильная страна. Что такое инфантилизм? Социальная безответственность. В музыке это очевидно. Нелепо и глупо, когда 45-летние мужчины и женщины танцуют под музыку тинейджеров. Кроме того, особенности русской попсы чреваты серьезными психологическими неприятностями. Русская попса в отличие от мировой на 95% минорна (в миноре легче сочинять). Что такое минор? Знак неудачи. Беды.
– Но музыка и не может не отражать психологического состояния общества?
– Она же и программирует психологию неудачника: когда люди нон-стопом глотают дозы пессимизма, впитывая разрушительную программу как наркотик. Минор и мажор должны быть сбалансированы. Можно сказать, что у газмановых, шуфутинских и прочих киркоровых мажора почти нет. Заметим, что в рекламе, программирующей подсознание, минора не услышишь. Некому заботиться о душевной гигиене.
(c) Из интервью с Владимиром Дашкевичем